Отличие философии от науки. Возникновение и развитие теории теократических и светских государств

Первые упоминания о теократии, как и о светскости встречаются в священных писаниях и религиозных трактатах, дошедших до нас с древнейших времен. Как правило, теократические идеи развивались в рамках отдельных вероучений, во многих из которых встречаются представления о некоем наивысшем, идеальном (райском) обществе, где люди живут под непосредственным божественным руководством в беззаботно-счастливом досуге и полной гармонии с божественной волей. Здесь торжествуют добро, справедливость, любовь, отсутствуют какие-либо человеческие пороки. Рай может видеться в минувших событиях прошлого либо, наоборот, в отдаленной перспективе будущего человечества, принимая образы “царства божьего”, “золотого века”, “царства сына человеческого” и т.д. В отдельных вероучениях, например в древнеегипетской религии, исламе, буддизме, зороастризме и христианстве, подобные представления, которые впредь для краткости будут именоваться идеей царства божьего, достигают высокой степени развитости. Абдулаев М.И. Теория государства и права: Учебник для вузов. СПб.: Питер, 2003. - С. 259.

О царстве божьем невозможно говорить как о теократии в строгом научном смысле этого слова, поскольку в нем не существуют ни политические властеотношения, ни религиозно-правовая регламентация. Значение анализа представлений о царстве божьем для настоящего исследования состоит в том, что все концепции, а также практические модели теократической и, частично, квазитеократической власти вдохновлялись именно идеей царства божьего. Мысли о царстве божьем тревожат умы как теоретиков, так и практиков теократии, желающих возвращения “золотого” прошлого или скорейшего наступления райского будущего. Теократическая идея есть политизированное вероучение. Попытки огосударствления религии, стремление использовать ее в политических целях должны рассматриваться как проявления теократизации власти.

Встречающиеся в древних религиозных текстах представления о царстве божьем, конечно же, связаны с политико-правовой действительностью раннеклассовых государств, являясь в определенной мере отражением власти жрецов и религиозно-правового регулирования общественных отношений. Конкретно-историческим характером обладает, например, описание правления легендарных правителей - основателей государств: Менеса, Ромула, Рема, Тесея, праведных китайских ванов и т.д. Но в не меньшей степени они содержат мифические, фантастические мотивы, связанные с божественным происхождением или избранием земных правителей, с наличием у них сверхъестественных способностей. По отношению к социальным взаимодействиям и теоретическим моделям теократии они выступают также самостоятельным, независимым феноменом. Кроме того, с точки зрения религиозного сознания, божественный миропорядок с царящей в нем гармонией божественных и человеческих отношений обладает большей реальностью, чем земная жизнь, поскольку истинное бытие для верующих есть бог. Поэтому идея царства божьего оказывает на историческую реальность очень сильное обратное воздействие, изменяя ее “по своему образу и подобию”. Марченко М.Н. Теория государства и права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, Издательство Московского университета, 2012. - С. 234.

Идеалы христианской теократии были описаны Августином Блаженным. Одно из главных его произведений так и называется “О Граде Божьем”. “Всматриваясь в апологетическую деятельность Августина, - писал Евгений Трубецкой, - мы увидим, что вся она есть не что иное, как проповедь боговластия… Вечное царствие Божие в учении Августина получает то значение, которое остается за ним в истории западного католицизма, именно значение программы, которую должна осуществить в себе церковь в процессе постепенного исторического развития”. На наш взгляд, оценивать творчество Августина как апологетику боговластия, нашедшего воплощение в средневековой католической теократии, не совсем верно. На идеях Августина формировались и антитеократические движения в церкви. Так, евангелическое христианство, воспринявшее развитое мыслителем учение о божественной благодати, отрицало власть церковной иерархии и упраздняло посредническую миссию церкви в деле спасения человеческих душ. Политико-правовые взгляды Блаженного Августина противоречивы и в некоторых моментах несут отпечаток смешения христианства с платонизмом и правовой идеологией Древнего Рима. В результате этого богослов проявляет непоследовательность и зачастую не проводит четкого разграничения природного (земного) и сверхприродного (божественного) порядков бытия, что ведет к мысли об отождествлении им Града Божьего - истинного боговластия с действующей в земном мире христианской церковью. Всесторонний анализ его творчества дает основание полагать, что это не так.

Притязания церкви и духовенства на светскую власть обосновывались теократическими теориями. Суть этих теорий сводилась к тому, что государство занимает подчиненное по отношению к церкви положение, из чего следует, что светские правители должны быть подчинены церкви не только как простые верующие, но и в ряде отношений по осуществлению политической власти.

В обоснование использовались доводы Августина Аврелия (см. гл. 4), теория "нравственного закона", согласно которой церкви принадлежит право оценивать и "судить" действия императора не только как христианина, но и как носителя власти.

Широко распространены были "теория двух мечей", основанная на произвольном соединении и толковании цитат из евангелий (император получает свой меч от церкви и поэтому должен служить ей своим мечом), и "теория солнца и луны" (как луна получает свой блеск от солнца, так королевская власть заимствует свой блеск и авторитет от папы).

Церковью использовались различные фальшивки -- например, "Дарение Константина" (подложная грамота от имени императора Константина I, который будто бы еще в IV в. передал римским папам власть над Западной Римской империей) и "Лжеисидоровы декреталии" (где говорится, что короли и императоры еще с первых веков христианства подчинялись папам как преемникам Христа и апостола Петра).

Для обуздания строптивых сюзеренов церковь иногда взывала к их вассалам, освобождая от присяги верности, призывая к свержению "тирана". Эту тираноборческую идею обосновывал в своих трактатах английский богослов, историк и юрист Иоанн Солсберийский (? -- умер в 1180 г.).

В духе римского права и церковной традиции он утверждал, что подданные по воле бога наделяют властью князя, который подчинен божественным законам и получает меч (право проливать кровь) от церкви. Государство подобно телу: князь -- его голова, сенат -- сердце, судьи -- уши и язык государства. Душа государства, писал Иоанн Солсберийский, -- священник.

Если князь нарушает божественные законы (воздающие каждому свое), церковные каноны, волю духовенства -- такой князь является тираном. Тиран уничтожает свободу народа, законы обращает подданных в рабство. Народ вправе и обязан лишить его власти. Иоанн Солсберийский впервые в идеологии христианской церкви допускает и теоретически обосновывает убийство тирана, возражая, однако, против использования яда, поскольку отравление -- способ нечестный и коварный.

Тираноборческое учение Иоанна Солсберийского, основанное на своеобразном сочетании идей теократии и демократии, почти не нашло сторонников и последователей у его современников, но приобрело значительное распространение в XVI в., особенно среди иезуитов.

Императоры и короли стремились обосновать свою независимость от церкви в светских делах. Защищаясь от притязаний церкви, императоры и короли ссылались на тексты того же писания о богоустановленности всякой (т.е. и их) власти ("существующие же власти богом установлены"). Они по-своему толковали "теорию двух мечей" -- меч светской власти не зависит от церкви, поскольку Христос говорил: "Царство мое не от мира сего".

Светское государство развивалось на ровне с теократическими государствами. Для светского государства и его развития характерно, то что оно шло в сравнении с теологическим, но в отличии от последнего оно развивается идей отделения государства и церкви друг от друга.

В мире господствуют враждебные отношения между людьми и культурами. Для исправления этого необходимо объединить положительные элементы духовных культур и религий Востока и Запада. А для этого сначала – воссоединить христианские церкви : православие, католицизм, протестантство.

Восточная (православная) церковь – обладает богатством мистического созерцания.

Западная церковь (католичество) – имеет наднациональную духовную власть, независимую от государства (Папа Римский).

Создать новое всемирное государство - «вселенскую теократию» - путем союза государства и церкви, при нравственной власти последней . В результате будут преодолены вражда и эгоизм, создано «царство Божие» на Земле в виде всемирного государства под властью русского императора и Папы римского (католической церкви).

Роль России в создании государства «Вселенской теократии»:

Она примирит крайности Востока и Запада, т.к. русский народ свободен от всякой ограниченности и односторонности, выше узких национальных интересов.

Реформы Петра I доказали способность русского народа к сочетанию восточной и западной культур.

Кроме того, русский народ обладает терпимостью и способностью к самоотречению , столь необходимому для вселенской церкви.

49.Бердяев Николай Александрович (1874-1948)

Выдающийся философ, религиозный идеалист, экзистенциалист. Сначала - легальным марксист, затем - религиозный мыслитель, активный критик марксизма. В 1922 году выслан из России за границу: Берлин, Франция (с 1924). В философии - последователь В.С. Соловьева. Бердяев - философ свободы.

Свобода и творчество (отличие философии от науки) Философия не является наукой, т.к. она есть свободное творчество , а не приспособление. В то время как наука есть процесс познания действительности и, следовательно, неизбежного приспособления к ней.

Учение о свободе – главное в его творчестве. Отрицал понятие свободы как познанной необходимости (данное Спинозой), т.к. она оказывается подчиненной необходимости.

Свобода – есть свобода духа, творчество, внутренняя глубинная энергия человека. Свобода иррациональна , т.е. непостижима рассудком. Она коренится и возникает в том Ничто, из которого Бог сотворил мир.

Антропоцентризм (учение о личности)

Бердяев - сторонник экзистенциализма (в центре его внимания – духовное «Я» человека).

Тема свободы личности, творчества, духовности – одна из центральных у Бердяева.Личность есть центр бытия , высшая духовная ценность. Она – первичнее бытия. Личность есть свободное, активное, творческое начало.

Она должна противостоять окружающему бытию как воплощению необходимости , причинности, пассивности.

Между личностью и обществом (окружающим миром) всегда конфликт. Общество хочет поглотить, поработить личность. Выход – первенство (примат) личности над безличностным (коллективом, родом, классом, обществом).

Под теократией можно понимать не только встречающиеся в истории религиозно-политические системы, где основные сферы жизнедеятельности регламентируются религиозно-правовыми предписаниями. Она является также идеалом, умозрительным образом межличностных отношений. Идейно- теоретическое содержание понятия теократии по своему происхождению религиозно. Как правило, теократические воззрения развивались в рамках отдельных вероучений. Во многих вероучениях встречаются представления о Царстве Божьем (рае), т.е. о некоем наивысшем, идеальном обществе, где люди живут под непосредственным божественным руководством в беззаботно- счастливом досуге, в полной гармонии с божественной волей. В райском царстве торжествует добро, справедливость, любовь, там нет взаимных ссор и распрей. Царство Божье видится в минувших событиях прошлого либо в отдаленной перспективе будущего человечества, принимая формы «золотого века", "царства сына человеческого" и т.д. Данные воззрения так или иначе присутствуют во всех вероучениях, в том числе и в религиях простейших бесписьменных культур26. В отдельных вероучениях, например в древнеегипетской религии, исламе, буддизме, зороастризме, христианстве и некоторых других, представления о Царстве Божьем достигают высокой степени развитости. На их формирование оказывали влияние исторические условия жизни народов, заимствования из иных религиозных традиций, а также интенсивный духовный опыт пророков и богословов.

Применительно к Царству Божьему вряд ли можно говорить о политических отношениях и религиозно-правовой регламентации. Хотя описываемая различными религиями райская жизнь и является самым что ни на есть истинным боговластием, но в строгом смысле слова ее нельзя назвать теократией. Значение анализа представлений о Царстве Божьем для настоящего исследования состоит в том, что все концепции, а также практические модели теократической и квазитеократической власти (о ней речь пойдет ниже) вдохновлялись именно этими представлениями. Царство Божье выступает для теократии идеалом, конечной целью развития. Мысли о нем тревожат умы как теоретиков, так и практиков теократии, желающих возвращения «золотого» прошлого или скорейшего наступления райского будущего.

Мифы о Царстве Божьем в зависимости от основных моментов содержания можно подразделить на эсхатологические и генетические. Первые рисуют картину конца света, апокалипсиса, завершающегося божественным судом и воскресением праведников для вечной жизни в Царстве Божьем. К эсхатологическим идеалам теократии следует отнести иудейские представления о Царстве Сына человеческого, христианские откровения об установлении 1000-летнего царства Христа и новом Иерусалиме, шиитское учение о возвращении и правлении над миром последнего двенадцатого имама и некоторые другие. Генетические мифы связывают Царство Божье с временами безвозвратно ушедшего прошлого. К ним относятся древнегреческие предания о легендарной эпохе «золотого века», даосские и конфуцианские представления о совершенном правлении первых императоров Поднебесной.

Религиозные доктрины столь разнообразны, что подобные разграничения четко удается сделать по отношению не ко всем вероучениям. Иногда религиозные догмы содержат образ Царства Божьего, которое лежит как в начале, так и в конце человеческой истории. Например, христианская теократия - новый Иерусалим, является одновременно началом и концом или, выражаясь языком Откровения, «альфой и омегой» всего сущего.

Встречающиеся в религиозных текстах представления о Царстве Божьем, конечно же, связаны с политико-правовой действительностью раннеклассовых государств, являясь в определенной мере отражением власти жрецов и религиозно-правового регулирования общественных отношений. Конкретно- историческим характером обладает, например, описание правления легендарных правителей - основателей государств: Менеса, Ромула, Рема, Тесея, праведных китайских ванов и т.д. Но в не меньшей степени они содержат мифические, фантастические мотивы, связанные с божественным происхождением или избранием земных правителей, с наличием у них сверхъестественных способностей. По отношению к социальным взаимодействиям и теоретическим моделям теократии они выступают также самостоятельным, независимым феноменом. Кроме того, с точки зрения религиозного сознания, божественный миропорядок с царящей в нем гармонией божественных и человеческих отношений обладает большей реальностью, чем земная жизнь: бог есть истинное бытие. Идеи Царства Божьего оказывают на историческую реальность очень сильное обратное воздействие, изменяя ее "по своему Образу и подобию».

Идеалы христианской теократии были описаны Августином Блаженным. Одно из главных его произведений так и называется «О граде Божьем». «Всматриваясь в апологетическую деятельность Августина - писал Евгений Трубецкой, - мы увидим, что вся она есть не что иное, как проповедь боговластия... Вечное царствие Божие в учении Августина получает то значение, которое остается за ним в истории западного католицизма, именно значение программы, которую должна осуществить в себе церковь в процессе постепенного исторического развития»27. На наш взгляд, оценивать творчество Августина как апологетику боговластия, нашедшего воплощение в средневековой католической теократии, не совсем верно. На идеях Августина формировались и антитеократические движения в церкви. Так, евангелическое христианство, воспринявшее развитое мыслителем учение о божественной благодати, отрицало власть церковной иерархии и упраздняло посредническую миссию церкви в деле спасения человеческих душ. Политико-правовые взгляды Блаженного Августина противоречивы и в некоторых моментах несут отпечаток смешения христианства с платонизмом и правовой идеологией Древнего Рима. В результате этого богослов проявляет непоследовательность и зачастую не проводит четкого разграничения природного (земного) и сверхприродного (божественного) порядков бытия, что ведет к мысли об отождествлении им Града Божьего - истинного боговластия с действующей в земном мире христианской церковью. Всесторонний анализ его творчества дает основание полагать, что это не так.

Град Божий и церковь представляют в учении Августина разные субстанции. Описанный богословом Божественный Град не является результатом исторического бытия церкви и поэтому теоретически не может служить для нее программой действий. Согласуя свое учение с постулатами Священного писания, Августин предвещает наступление Царства Божьего в конце времен, по завершении последнего суда и в жизни не земной, а небесной. «Град Божий не странствует в смертной жизни, а всегда бессмертен в небесах»1 - говорит богослов. «Град, в котором нам обещано царствовать отличается от этого как небо от земли, как радость временная от жизни вечной, как прочная слава от пустой похвалы, как общество ангелов от общества смертных»28. Только в Граде Божьем люди и ангелы будут пребывать в нескончаемом блаженстве и любви, в вечном досуге и созерцании бога. Людям здесь не грозит ни смерть, ни болезнь, все их желания остаются удовлетворенными. Град Божий - это «вышний град, где победа - истина, где достоинство - святость, где мир - блаженство, где жизнь - вечность...»29. Град Божий - это церковь Иисуса Христа, но не в земном своем воплощении, а в небесном, которое может произойти по окончании человеческой истории. Во временном мире, по мнению Августина, происходит отбор в божественное царство. Земная жизнь - лишь приготовление к Граду Божьему. В него попадут не все, а только объединенные в церковь христиане, живущие по богу. Община праведников - логическое условие и эмпирическая основа существования в будущем Божественного Града, который в настоящей жизни находится лишь в странствии. «...Хотя он и здесь рождает своих граждан, в лице которых странствует, пока не наступит время его царства, когда соберет он всех воскресших с их телами, и когда последним дано будет обетованное царство, в котором они будут своим Главою, Царем веков, царствовать без конца времени»30.

Идеальное теократическое общество должно объединить, по замыслу Блаженного Августина, не только человеческий род и ангелов, но и весь органический и неорганический мир. Оно универсально и всеобъемлюще. «Град Божий есть верховный принцип мировой организации и конечная цель творения»31. Теократия привносит в бытие вселенной совершенство в виде иерархической упорядоченности. Физический мир в ней подчинен миру животному, который, в свою очередь, подчинен целям и интересам человека, находящемуся всецело во власти бога. Боговластие - цель и оправдание космосоциального универсума, его творческое преображение и законченный идеал.

Многие положения христианской идеи всемирного Града Божия впоследствии были заимствованы проповедниками теократии. Нечеткость обозначения граней между вечным и временным миропорядками позволили им поставить учение богослова на защиту своих интересов. Это касалось главным образом идей Августина об универсальной роли христианской церкви, объединяющей и организующей космосоциальный порядок бытия, и отстаиваемой богословом в многочисленных полемиках с еретиками позиции о непреложном авторитете вселенской церкви. «Единство строя вселенной, космическое значение царствия Божия, объективность и универсальность его Божественной основы, значение благодати, как организующего социального принципа, власть церкви над миром, - все эти мысли Августинова учения должны быть рассматриваемы как необходимые предположения средневекового теократического мировоззрения»1. В духе средневековой теократии звучало обоснование отцом церкви государственного преследования еретиков и ведения религиозных войн.

Концепция мусульманской теократии в наиболее завершенном виде нашла отражение в творчестве суннитского законоведа ал-Маварди. К моменту написания своей работы «Законы правления» Арабский халифат как единое теократическое государство распался, поэтому перед мыслителем стояла задача теоретического осмысления основ мусульманской государственности с целью последующего восстановления халифата. По мнению законоведа, халифат является божественным творением, призванным охранять исламскую веру и осуществлять справедливое правление над всем миром. Миссия халифата будет считаться завершенной после покорения и обращения в мусульманство всех «неверных» и установления над ними единой и неделимой власти халифа. В мировом мусульманском государстве его глава - халиф должен соединять в своем лице власть духовную - великий имамат и политическую - эмират. Следуя суннитской традиции ислама, ал-Маварди предоставляет право избрания халифа мусульманской общине, предусматривая однако и назначение халифом себе преемника. Законовед детально рассматривает вопросы формирования верховной власти в халифате, анализируя место, время, способ, обстановку избрания халифа, а также качества, которыми должны обладать как кандидаты на высший государственный пост, так и выборщики. Право выбора ал-Маварди предоставляет наиболее авторитетным представителям религии - муджтахидам и факихам, а также высшим государственным сановникам. Главное, чтобы избранный халиф был признан муджтахидами и мусульманской общиной, представленной людьми, собравшимися в столичной соборной мечети32. После выборов правоверные обязаны принести халифу присягу.

Отношения между главой халифата и народом (мусульманской общиной) строятся на договорной основе и предусматривают взаимные права и обязанности сторон. Основными обязанностями халифа были: охрана мусульманской религии, разрешение внутриобщинных споров и конфликтов, отправление функций руководителя богослужения (имама) на пятничной молитве, исполнение приговоров по уголовным делам, взыскание налогов, назначение чиновников и контроль за органами управления. Права халифа вытекали из функций управлений мусульманской общиной. Существенные ограничения на деятельность главы ислама накладывали божественный закон и религиозные авторитеты. Халиф не мог законодательствовать по вопросам, урегулированным нормами мусульманского права. В иных случаях его решения нуждались в одобрении коллегии муджтахидов, получаемым в виде юридического заключения (фетвы). У народа были обязанности повиноваться халифу и оказывать ему помощь в священной миссии поддержания богоустановленного порядка. За общиной признавалось право свержения халифа в случае неисполнения им своих обязанностей. Законным основанием смещения халифа являлась также потеря им умственных способностей, зрения или слуха, так как это препятствовало надлежащему исполнению высших управленческих функций.

В России теократическая идея впервые получила теоретическое оформление в трудах патриарха Никона, который выступил с теократической концепцией власти33. Рассуждения Никона шли вразрез как со считавшимся идеальным для православия симфоническим принципом гармонии и партнерского взаимосотрудничества государства и церкви, так и с установившейся в Византии, а затем получившей развитие и в России, традиции главенства царя в церкви.

Свою позицию патриарх аргументировал, ссылаясь на содержание Священного писания. Основываясь на примеры Библейской истории, он утверждал о примате церковной власти над светской: «священство от Бога, а от священства цари получают помазание на царство... Где есть какое-либо слово Христа, что царь имеет власть над Церковью.»34. В свою очередь священники получают власть от благодати Святого Духа. Превосходство церковной иерархии над светской обусловлено тем, что духовенство выполняет более значительные функции, чем мирская власть. «Царю поручены тела, но священникам души людей. Царь отпускает денежные долги, а священник грехи. Один принуждает, другой утешает. Один воюет с врагами, другой с началами и правителями тьмы века сего. Поэтому и священство много выше царства»35 - заключает Никон. Соотношение церковной и государственной власти он наглядно демонстрирует в образах Солнца и Луны. Солнце, как источник света, олицетворяет в человеке его душу, а в обществе - епископскую власть. Луна, заимствующая свет от Солнца, отождествляется в человеке с его телом и в социальной сфере - с царской властью.

Никон осуждал царя за назначение и смещение епископов, созыв Соборов и вмешательство во внутрицерковные дела, считая что на это должна быть обязательна санкция представителя церковного клира. Царь - всего лишь один из членов церкви, который должен являть образец благочестия и смирения. За нарушение Божественного закона его как вероотступника можно даже отлучить от церкви. Большое недовольство вызывала у патриарха секуляризация церковного имущества. Важнейшая забота царя - это защита церкви, «ибо владение царя - как пишет патриарх, - никогда не может быть прочно утверждено и быть благоденственным, когда не установлено твердо положение его матери - Церкви Божией...»36. Ради защиты епископата и духовенства Никон призывает царя вести войну против врагов православной веры.

Следует признать, что последний тезис никоновской программы в течении длительного периода был актуален для царской России и вполне созвучен и нашему времени. Не кроются ли за обращениями духовных лиц усилить активность государственного контроля за появившимися недавно в России различными религиозными объединениями и сектами теократические мотивы? Выдвигаемое в качестве аргументации подобной позиции стремление остановить морально-психическое разложении людей, в первую очередь молодежи, попавших под влияние т.н. тоталитарных сект, может также иметь под собой желание представителей традиционных вероисповеданий силами государственной власти устранить новоявленных конфессиональных конкурентов.

Теократизм Никоновской концепции власти заключался не столько в учении о примате священства перед царством, сколько в его замысле подчинить общественную жизнь нормам религии. Церковный закон, по мнению патриарха, для государства неприкосновенен, поскольку имеет высшую юридическую силу по сравнению со светским правом. Государственное законодательство должно соответствовать церковным канонам. В случае их несоответствия, закону не следует повиноваться.

Вряд ли последние требования могли быть реализованы в действительности, однако, как отмечал исследователь творчества русского патриарха М. В. Зызыкин, сам Никон не исполнял предписания царской власти, если они противоречили канонам православной веры37. Расхождения патриарха Никона с теорией и практикой взаимоотношений православного государства с церковью обернулись для него лишением патриаршего сана и высылкой из Москвы в Ферапонтов Белозерский монастырь.

Идеалы теократии описывали не только богословы и религиозные философы. Обоснованием преимуществ политического боговластия занимались рационалистически мыслящие ученые. Разочаровавшись во всемогуществе научного прогресса, Сен-Симон на позднем этапе своего творчества разрабатывал учение, согласно которому для избавления общества от бед нищеты и пороков эгоизма духовная власть должна взять покровительство над светскими учреждениями38. В конце своей жизни Фридрих Шлегель пришел к выводу, что теократическая идея является самой основательной и единственно верной государственной теорией. Теократию он мечтал увидеть в образе христианской республики с соединением и подчинением высшей государственной и военной власти церковной иерархии39.

В наиболее систематизированном виде концепция слияния религиозной и политической власти выражена в произведениях Жозефа де Местра (1754- 1821). Являясь по убеждениям монархистом, он выступал с резкой критикой французской революции и ее законодательных нововведений. Де Местр считал, что над государственной властью, объединяющей народ в упорядоченное единство, должна стоять церковная иерархия во главе с римским первосвященником. «Европейская монархия не может быть утверждена иначе, как посредством религии - писал он, а универсальным монархом может быть только папа»3. Органическая целостность духовной и светской власти, вероучения и права, по мнению Де Местра, соответствует истинной природе государственной общности.

Теократическая концепция власти не исчерпывается взглядами о доминировании в жизни людей религиозных стандартов поведения и представлениями о политической власти религиозных авторитетов. Данные формально-определенные свойства были выделены в качестве юридических признаков теократии, позволяющих анализировать ее как государственно- правовой феномен. Теократическая концепция власти, будучи явлением идеального, мыслительного порядка, включает в себя также набор определенных мыслительных структур: понятий, образов, символов и связей, составляющих логическую основу теократической идеологии. Анализ различных воззрений на теократическую концепцию власти, включающий в себя выявление общих для них логико-мыслительных структур, хотя и осуществляется не на теоретико-правовом, а на философском уровне, представляет тем не менее для исследования проблемы теократического государства важность, поскольку в основе всех исторических теократий лежит неизменный набор мыслительных образов, определяющих своеобразие теократических взаимодействий.

На логическом уровне теократические представления схожи общими для них понятиями и связями, объединенными в мессианскую, хилиастическую и эсхатологическую идеи. Эсхатологизм (эсхатология - религиозное учение о конце света) теократической идеи выражается в мысли о том, что с построением теократического государства на земле воцарится рай и историческое развитие завершится единением человека с богом. Хилиазм (христианское учение о тысячелетнем правлении на земле Иисуса Христа) хотя и связан с христианством, тем не менее в видоизмененной форме присутствует и в нехристианских теократических доктринах. Он представлен образом совершенного правления теократического лидера, обладающего в силу занимаемого положения божественным даром решать все возникающие трудности и распространять благодать на членов политического боговластия. Мессианство теократических взглядов проявляется в виде идеи избранного народа, несущего в мир истинную веру, которому только и возможно достигнуть Царство Божье.

Теократическая система власти реализуется в тех государствах, где для этого имеются соответствующие политические и социально-экономические предпосылки. Ее осуществлению в действительности способствуют также благоприятный идеологический, а точнее - психологический климат. Он, в свою очередь, создается определенными особенностями мировоззрения и мышления того или иного народа, которые могут находиться на уровне коллективного бессознательного, т.е.

Быть архетипическими. Эти особенности могут совпадать с логикой теократического мышления. В таком случае возможно констатировать то, что структурные компоненты теократической идеи представлены не только в отдельных произведениях философов и богословов, но и в образе мышления целых этносов, народов, наций.

Историческая практика подтверждает настоящее предположение. Специфика национальной психологии евреев, а именно их убеждение в своем мессианском предназначении, определяющим образом воздействовала на формирование теократической власти в древнем Израиле и продолжает оказывать влияние на теократичность современной еврейской государственности. Мессианская идея выступает движущей силой создания христианских и мусульманских теократий. Мессианизм, по мнению Николая Бердяева, - это собственно та почва, на которой и возникли исторические христианские теократии40. С распространением на Руси в XV веке идеи «Москва - третий Рим» и утверждением, таким образом, в национальном сознании русских своей всемирно-исторической миссии, в государственной жизни не замедлили проявиться теократические тенденции. На архетипические свойства теократической идеологии обратил внимании И.А. Исаев. Он рассмотрел теократические свойства Российской государственности XV-XVII веков как «особый стиль политического, идеологического, государственного мышления» и выявил стремление теократии к тотализации власти. Ученый очень верно отметил, что теократия ф, как идея характеризуется не столько формально-определенными признаками

политико-правовых взаимоотношений государства и церкви, политики и религии, а сколько особенностями логики теократического мышления: « В теократическом стереотипе государственно-правового мышления характерным является не только и не столько степень соотнесения и разделения духовной и светской властей. Напротив, для него свойственно стремление к тотализации, причем идеологический характер мышления стимулирует в первую очередь тотализацию духовных и невидимых аспектов власти... Тотальность подобного политического мышления стимулировалась прежде всего глубинной идеей всеединства, которая, на наш взгляд, может быть определена как своего рода архетип»41. Следует согласиться с ученым в том, что тотальность мышления является одной из составляющих теократической рефлексии, а представление о всеединстве - одной из главных тем философствования многих отечественных мыслителей, покоится в глубинах нашего коллективного бессознательного.

Общность мыслительных структур теократических концепций обусловлена их общим идейно-теоретическим базисом. Теократическая Ц идеология зиждется на религиозных представлениях. Мессианизм,

эсхатологизм, хилиазм, всеединство относятся к структурным компонентам религиозного мировоззрения. Степень развитости данных представлений в конкретных вероучениях различна, но все они так или иначе присутствуют в них, так же как присутствуют в теократических доктринах. Теократическая идея есть политизированная религия. Любые попытки огосударствления религии, использования ее в политических целях должны рассматриваться как проявления теократизации власти.

Вопрос о теократических идеалах связан с проблемой так называемых квазитеократических теорий. Последние представляют собой учения о наилучшем общественном устройстве, в основе которых лежат рациональные доводы, обосновывающие светские модели власти. В некоторых случаях подобные теории имеют материалистическое и антирелигиозное содержание. При всем кажущемся отличии религиозной идеологии и теократических моделей от квазитеократических теорий между ними есть много общего, даже при явной атеистичности последних. Общность теократических идеалов и упомянутых доктрин заключается в одинаковой логике их теоретического моделирования. Термин квазитеократия весьма условен и применяется лишь для артикуляции религиозных компонентов определенного политического учения или институтов и структур политической власти, сходных с теократическими. Приставка квази призвана подчеркнуть отдаленное, символическое сходство рассматриваемых форм власти. Тождество мыслительных форм, лежащих в основании квазитеократических и теократических теорий, обусловлено их общей религиозно-мифологической подоплекой, а в некоторых случаях, производным характером первых доктрин от вторых. Логика религиозного мировоззрения, проявляющаяся в общих мыслительных структурах, закономерностях и языке описания социальных идеалов данных доктрин, роднит их. Последние выступают лишь разными проекциями одних и тех же религиозных мотивов и мифов. Неосознанно или сознательно основные компоненты религиозных и теократических учений были перенесены, а точнее трансформированы, в светские доктрины общественного устройства. При подобной трансформации религиозное содержание выхолащивается, поэтому новые теории уже нельзя назвать собственно теократическими и более правильно именовать квазитеократическими.

К квазитеократическим теориям можно отнести проект идеального государства Платона, утопию Томаса Мора, доктрины национал-социализма и марксизма, ряд других учений. Факт близкого сходства указанных доктрин с религиозными и теократическими воззрениями отмечался учеными неоднократно. Общее, что их роднит - это историософские мотивы, связанные с мессианскими, эсхатологическими и другими представлениями, составляющими, как уже было выяснено ранее, структуры теократической рефлексии. Так, Е. Трубецкой считал, что идеальное общество Платона - эллинский вариант теократии в узкой форме города-государства42. В трудах известных философов Н. Бердяева, С. Булгакова, Б. Рассела и видного религиоведа М. Элиаде проводится мысль о глубоких религиозных корнях марксистского учения. Мирча Элиаде пишет: «Маркс заимствует и развивает один из самых великих эсхатологических мифов азиатско-средиземноморского региона, а именно: искупительную роль Иисуса Христа («избранник», «помазанник», «невинный», «посланец»; сравните - в наши дни - пролетариат), чьи страдания были призваны изменить онтологический статус мира»43. А У. Беркен отзывается о марксистской идеологии как о современном мирском варианте теократии44.

Мессианизм квазитеократических теорий проявляется в их надежде на пришествие избавителя, способного разрешить все проблемы человеческого существования. Эта роль отводится избранным - сословию, классу или расе, возглавляемых авторитетными лидерами - вождем, правителем, князем или группой самых образованных и прогрессивно мыслящих людей - философов, филархов, партии и т.д. Хилиазм - учение о тысячелетнем Царстве Божьем на земле, воспроизводится в форме идеи о Третьем рейхе, коммунистическом обществе и т.д. Секуляризированное Царство Божье - это всеобъемлющий, всеохватывающий универсум, общество абсолютной справедливости, полной свободы и счастья. Как и в райской жизни там снимаются все социальные противоречия: нет богатых и бедных, отсутствует зло, насилие, угнетение человека человеком, царит порядок и единомыслие по всем вопросам. Эсхатология квазитеократических доктрин выражается в представлениях о завершении человеческого развития после достижения обществом идеального, с точки зрения доктрины, состояния. Совершенное общество в таких доктринах, как и Царство Божье в теократических концепциях - конечная цель истории. Далее человечество уже ничего не ждет: его судьба свершилась. Аналогичными выглядят и пути достижения такого состояния: для этого требуется кардинально изменить сложившийся уклад социальных отношений. При этом необходима огромная отдача энергии, сопровождающаяся внутренним напряжением и внешней борьбой с противостоящими силами.

Квазитеократические теории, как и теократические, тоталитарны. Они охватывают собой все сферы человеческой жизнедеятельности: политику, экономику, право, образование и все уровни бытия: личный, семейный, государственный, общественный, претендуя зачастую на вселенский масштаб. Функцию «священного писания», содержащего религиозные откровения, в квазитеократическом социуме выполняют труды теоретиков марксизма, национал-социализма и т.д. Их положения, как и божественные каноны, содержат вечную истину и, поэтому, неприкосновенны и неизменяемы. Религиозно-правовая регламентация общественных отношений заменяется на систему догматических предписаний господствующего квазитеократического учения, которое начинает восприниматься как вера. Монополия религиозных авторитетов на нормотворческую деятельность осуществляется в виде монополии на выработку идеологии и общезначимых стандартов поведения избранных групп - партии или философов. Подобные сравнения можно продолжать и дальше. Главный вывод, который необходимо сделать из приведенного анализа состоит в том, что квазитеократические идеи и модели власти ждет та же участь, что и теократические. Все они обречены на неудачу, поскольку содержат в себе неразрешимые противоречия. Они являются лишь рационализированными, приближенными к реальным условиям существования людей интерпретациями мифов.

Идеал теократических стремлений - Царство Божье в своих основных чертах очень сильно отличается от реально существующих теократий. Его соотношение с практикой политического боговластия можно выразить соответственно через категории «должное» и «сущее». Исторические теократии всегда являются попытками воплощения в действительности религиозных представлений о Царстве Божьем, причем, всегда неудачными. Иного и быть не может, так как в практике реализации теократической идеи содержатся непреодолимые противоречия, обусловливающие ее несбыточность.

Практика воплощения теократической идеи основана на одностороннем анализе религиозного вероучения. Она представляет собой отклонение (деформацию) религиозного сознания от стандартов религиозного мышления. Деформация теократического сознания заключается, во-первых, в антиномичности, т.е. в логическом несоответствии попыток построения теократий религиозным взглядам как таковым, во-вторых, в аномичности, т.е. в ценностном несоответствии теократической практики и религиозной идеи.

Антиномичность реализации теократической идеи обусловлена своеобразием подхода теократического сознания к соотношению духовного и мирского порядков бытия. Религиозный взгляд на окружающую реальность постулирует ее разделение на две сферы: высшую - "небесную", иногда называемую Царством Божьим и низшую - "земную", именуемую Царством Кесаря. Божественное бытие признается подлинным и вечным, а земное существование - неполным и производным от божественного. Стремясь преодолеть возникающее в результате раздвоенности мира отчуждение человека от бога, религия устанавливает зафиксированные в виде догматов какого-либо вероучения образцы мышления и поведения, следуя которым человек достигает вечной жизни. В соответствии с религиозным мировоззрением вечная жизнь в Небесном Царстве достижима только после смерти. В теократии оппозиция "небесное" - "земное" снимается более радикальным способом. Политическое боговластие пытается осуществить Царство Божье в жизни временной, "земной". Желая скорее приблизить его приход, теократия активизирует воздействие на межличностные отношения политическими средствами. Представление о слиянии во временной перспективе двух различных планов бытия - Царства Божьего и Царства Кесаря размывает между ними границы, ставя под сомнение религиозный, т.е. связующий между потусторонним и «земным» миропорядками характер религиозно-правовых предписаний. В конечном итоге антиномия теократического сознания приводит к полному отрицанию религии.

В основополагающих источниках всех вероучений нигде прямо не указано на то, чтобы зафиксированные в них религиозные нормы реализовывались политическими методами. «Священные писания» не призывают ради осуществления постулатов веры устанавливать религиозно- политическую власть. Теократические властеотношения являются скорее результатом традиции религиозно-политического управления, которая берет свое начало еще со времен раннеклассовых государств, а в некоторых случаях выступают итогом неадекватного толкования религиозных норм. Обусловленное различными причинами стремление подчинить поведение людей религиозной власти вносит определенную коррекцию в восприятие религиозных норм. Каноны, не соответствующие теократическим образцам, остаются в теократии "мертвой буквой" и не применяются. Нормы же, отвечающие теократическому стремлению, приобретают в политическом боговластии повышенную значимость. Отвлеченный характер религиозных положений позволяет широко толковать их содержание, а также усматривать теократический контекст там, где он явно отсутствует. Например, под "джихадом" можно подразумевать ведение военных действий по защите и распространению мусульманской религии, а можно - и внутреннее совершенствование личности на пути к богу. Христианское положение "всякая власть от бога "истолковывается в теократии как признание политического главенства церкви, но оно может пониматься и как оправдание социальной ценности и значимости института власти.

Данная антиномия является в теократии не единственной. Сама мысль о воплощении в реальной действительности божественного идеала противоречива. Можно ли абсолютное, безграничное божественное бытие вместить в рамках относительного, конечного бытия? Нет. Евгений Трубецкой, критикуя проект вселенской теократии Вл. Соловьева, очень верно отметил: "Теократического идеала цельности и предельности жизни нельзя достичь не только в пределах государства, но и в пределах всего вообще греховного, несовершенного, а потому - становящегося мира"45 Теократический идеал невозможно реализовать в своей полноте: либо Царство Божье в результате качественного преобразования становится Царством Кесаря, теряя при этом свой высший религиозный смысл, либо Царство Кесаря возвышается (либо наоборот, понижается) до Царства Божьего, что опять-таки влечет его переход в иное качественное состояние. Союза Небесного града и Града земного без изменения их сущностных свойств не может быть, как не может быть водного снега или дневной ночи. Реальному воплощению теократического идеала нет места ни на земле, ни на небесах. Он утопичен.

Ценностное несоответствие теократической практики религиозным взглядам связано с решением в теократии вопроса о соотношении цели и средств социальной политики. Ограниченность и отчужденность человеческого существования преодолевается в теократии не на основе свободного духовного выбора личности, а при помощи принудительной силы религиозно- политического сообщества. Находя в этом главное противоречие и неправду теократии, Николай Бердяев писал: «Теократия, во всех своих формах, восточных и западных была изменой христианству, изменой и ложью. И теократии были обречены на гибель. То, что они осуществляли, было противоположно царству Божьему, царству свободы и любви... Они сакрализовали земную силу, совершавшую земные насилия над человеком, они прикрепляли христианские символы к реальностям, ничего общего с христианством не имеющим... Национальный мессианизм и теократия отменены не только Евангелием, но и пророками»46.

Божественный идеал имеет в политическом боговластии наивысшую ценность. По сравнению с ним иные жизненные ориентиры стоят на порядок ниже, поэтому любая деятельность, направленная на достижение конечной цели может быть этой целью оправдана. Извечный вопрос о цели и средствах решается в теократии практически всегда однозначно - в пользу цели.

Вопрос о теократических идеалах и способах их достижения является важным. В последнее время особый интерес у исследователей вызывает проблема соотношения регулирующего воздействия на поведение людей правовых и религиозных норм. При этом поднимается и вопрос о связи между совершением противоправных действий, в том числе и актов терроризма, и реализацией религиозных идеалов47 Могут ли попытки воплощения в действительности теократических моделей власти способствовать отклоняющемуся от нормы поведению? От решения данной проблемы зависит успешность международного общения государств и нормальное функционирование внутриполитического процесса.

С усложнением структуры социальных связей увеличивается взаимозависимость людей в масштабах всего мирового сообщества. Человеческая деятельность в области использования оружия массового поражения, в области ядерной энергетики и вооружения может иметь сегодня тяжкие, подчас катастрофические, последствия. Умение правильно распорядится достижениями технической цивилизации требует адекватного понимания сложности происходящих в современном мире политических, культурных и экономических процессов. Представляется, что практика теократии, искривляющая стандартные формы религиозного мировоззрения, способна вызывать не только антирелигиозное, но и противоправное (общественно опасное) поведение, поскольку нарушает в целом мотивацию и целеполагание индивидами своего поведения. Думается, теократическая идея может вызывать деформации правосознания.

Но почему же несмотря на явные противоречия и на бесчисленное множество неудачных попыток осуществления Царства Божьего в его земных пределах человек в желаниях и конкретных действиях снова и снова стремится к нему? Надо полагать, причин этому множество и все они связаны с реальными условиями жизни людей. Теократия может выступать в качестве реакции на несовершенства социального бытия, неразрешенности национально-религиозных проблем государства. Ее возникновение и развитие может стимулироваться поиском лучших моделей политического управления и выбором традиционных институтов власти и религиозно-правовых механизмов ее обеспечения. Данному выбору могут способствовать укорененность традиционно-религиозных образцов в нормативно-ценностной системе общества, а также архетипические особенности национальной психологии, в основе которой могут лежать теократические мыслительные формы.

Обо всем этом и многих других предпосылках возникновения теократий и квазитеократических режимов еще будет сказано в исследовании. Здесь же хотелось затронуть и метафизический аспект данной проблемы.

Думается, на философском уровне причина существования теократий и теократических идей кроется внутри самого человека. В природе людей заложено неистребимое желание возвыситься до максимального состояния совершенства и свободы, которое имеет место в описанных «священными книгами» событиях Царства Божьего. В реальной, земной жизни, сопряженной с отношениями власти, господством одних и подчинении других, проявляется отделенность людей друг от друга. Власть, как постоянный атрибут человеческого общества, всегда порождает насилие и несвободу, лишая таким образом человека истинной, сущностной основы, видящейся в равенстве, любви и свободе высшей «райской жизни». Теократия является своеобразной попыткой преодоления власти и обусловленного ей отчуждения человека. Очень точно выражает суть теократических мотивов С.Н. Булгаков, когда пишет: «И, однако, является онтологически правым и глубоко обоснованным стремление к преодолению власти, - не к безвластию, которое сулит анархия, но к сверхвластию: одно голое отрицание власти пусто и мертво, как и всякое отрицание. А сверхвластие есть не что иное, как боговластие, теократия, которая и есть онтологическое ядро власти, а потому и скрытое ее здание. Как все в мире, и власть стремится «себя перерасти»: она тоскует по теократии»48. В качестве попытки преодоления принудительной силы родового коллектива рассматривал иудейскую и мусульманскую теократию Мартин Бубер: «Парадоксом всякой первичной и непосредственной теократии является то, что она отвечает «жестоковыйности» (непокорству) человеческой личности, стремлению человека не зависеть от другого человека, но отвечает ей не во имя свободы, а во имя покорности Высшей силе»49.