Губерман игорь миронович. Игорь миронович губерман биография
Игорь Миронович Губерман, русско-израильский поэт, прославился благодаря своим афористичными и сатирическим четверостишиям, прозванных «гариками», хотя строк может быть также 2 и 6. В них он точно и метко подмечает все реалии жизни, со всеми её взлётами и падениями, радостями и горестями. Иногда он высказывается немного резко, но лишь потому, что это такая же неотъемлемая часть нашей жизни.
Каждый «гарик» молниеносно расходится по сети и радует тысячи поклонников таланта Игоря Губермана. Остаётся только удивляться, как можно вместить такое ёмкое и хлёсткое наблюдение в коротенький стишок. «Гарики» Губермана – ещё один повод улыбнуться даже в те моменты, когда кажется, что поводов для улыбок нет:
Я душевно вполне здоров!
Но шалею, ловя удачу…
Из наломанных мною дров,
Я легко бы построил дачу!
Люблю людей и, по наивности,
Открыто с ними говорю,
И жду распахнутой взаимности,
А после горестно курю.
Бывает - проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.
Вся наша склонность к оптимизму –
от неспособности представить,
какого рода завтра клизму
судьба решила нам поставить.
Давно уже две жизни я живу,
одной – внутри себя, другой – наружно;
какую я реальной назову?
Не знаю, мне порой в обеих чуждо.
Всего слабей усваивают люди,
взаимным обучаясь отношениям,
что слишком залезать в чужие судьбы
возможно лишь по личным приглашениям.
Мне моя брезгливость дорога,
мной руководящая давно:
даже чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот говно.
Любил я книги, выпивку и женщин.
И большего у бога не просил.
Теперь азарт мой возрастом уменьшен.
Теперь уже на книги нету сил.
Поездил я по разным странам,
печаль моя, как мир, стара:
какой подлец везде над краном
повесил зеркало с утра?
Весьма порой мешает мне заснуть
Волнующая, как ни поверни,
Открывшаяся мне внезапно суть
Какой-нибудь немыслимой херни.
За то люблю я разгильдяев,
блаженных духом, как тюлень,
что нет меж ними негодяев
и делать пакости им лень.
Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно,
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.
Живя в загадочной отчизне
из ночи в день десятки лет,
мы пьем за русский образ жизни,
где образ есть, а жизни нет.
Учусь терпеть, учусь терять
и при любой житейской стуже
учусь, присвистнув, повторять:
плевать, не сделалось бы хуже.
Я женских слов люблю родник
И женских мыслей хороводы,
Поскольку мы умны от книг,
А бабы – прямо от природы.
Когда нас учит жизни кто-то,
я весь немею;
житейский опыт идиота
я сам имею.
Душа порой бывает так задета,
что можно только выть или орать;
я плюнул бы в ранимого эстета,
но зеркало придется вытирать.
Крайне просто природа сама
разбирается в нашей типичности:
чем у личности больше ума,
тем печальней судьба этой личности.
Во мне то булькает кипение,
то прямо в порох брызжет искра;
пошли мне, Господи, терпение,
но только очень, очень быстро.
Бывают лампы в сотни ватт,
но свет их резок и увечен,
а кто слегка мудаковат,
порой на редкость человечен.
Я никак не пойму, отчего
так я к женщинам пагубно слаб;
может быть, из ребра моего
было сделано несколько баб?
Ум полон гибкости и хамства,
когда он с совестью в борьбе,
мы никому не лжем так часто
и так удачно, как себе.
В жизни надо делать перерывы,
чтобы выключаться и отсутствовать,
чтобы много раз, покуда живы,
счастье это заново почувствовать.
Игорь Миронович Губерман — советский и израильский писатель, поэт, автор книг в жанре юмористической прозы и поэзии.
Родился 7 июля 1936 года в Харькове в семье инженера-экономиста. Окончив школу с золотой медалью, Игорь поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта. В студенческие годы Губерман сочинял стихи, посещал литературное объединение, а после получения диплома инженера-электрика стал работать по специальности, параллельно занимаясь творчеством. Большое влияние на начинающего автора оказала, по его признанию, поэзия Исифа Бродского, Николая Заболоцкого, Давида Самойлова. После знакомства с Александром Гинзбургом Игорь Губерман публиковал в его журнале «Синтаксис» свои научно-популярные труды и острые сатирические четверостишья-«гарики».
В 1969 году в издательстве «Детская литература» вышла первая книга писателя «Чудеса и трагедии черного ящика», посвященная тайнам человеческого мозга, а вскоре были изданы «Третий триумвират» и повесть о Владимире Бехтереве «Страницы жизни». Несмотря на растущую популярность среди читателей, в 1979 году поэт-диссидент Губерман по сфальсифицированному обвинению был приговорен к пяти годам лишения свободы и сослан в Сибирь, где вел дневники, которые легли в основу книги «Прогулки вокруг барака», сборников «Тюремные гарики» и «Камерные гарики».
После возвращения из ссылки Игорь Губерман лишился жилья и несколько лет не мог устроиться на работу, а в 1987 году эмигрировал в Иерусалим, где живет и сейчас, сочиняя стихи и работая на радио Тель-Авива. По словам писателя, «…у меня чудовищное количество читателей, чудовищное количество общений, мне там очень хорошо и интересно. У меня в Израиле два раза в месяц проходят концерты, залы небольшие, но полные». Губерман часто приезжает в Россию и выступает на поэтических вечерах, читая некоторые из девяти тысяч своих знаменитых «гариков», которые вошли в сборники «Гарики из Атлантиды», «Гарики из Иерусалима», «Закатные гарики», «Гарики на все времена». Критики называют четверостишия автора своеобразным проявлением фольклора, отмечая сочетание лаконизма японской танки и афористичности русских частушек. О своей семье писатель рассказывает так: «У меня прекрасная супруга Татьяна, которая не только радушная и гостеприимная: в трудные времена она всегда была рядом, будь то ссылка в сибирскую деревушку или полное безденежье. Она подарила мне двух прекрасных детей — дочку Таню и сына Эмиля. Так что в семье у меня царит полная гармония!»
В нашем магазине можно не только приобрести и скачать электронные книги Игоря Губермана, но и прочесть их онлайн.
Igor Guberman
Карьера: Писатель
Рождение: Россия» Москва, 7.7.1936
Аудитория замерла, едва он начал говорить: негромко, без пафоса, но тепло и очень доверительно. Спросил, кто уже бывал на его концертах, - поднялся с десяток рук, он, видимо, успокоился. Потом меня не оставляло ощущение некоторой накатанности программы, проверенности шуток и реприз. Но какая в том беда! Об этом забываешь, когда слезы сами катятся из глаз, платок скоро становится мокрым, ты хохочешь навзрыд и боковым зрением фиксируешь аналогичную реакцию соседей. Итак, интервью с Игорем Губерманом.
Игорь Губерман на моей памяти во второй раз приезжает в Америку. На его концерт в былой раз я не пошел из скепсиса, перевесившего надобность куда-то ехать, суетиться: ну, подумаешь, какие-то гарики, видали мы и Евтушенко с Вознесенским, и нынче покойного Александра Иванова, и Иртеньева вкупе с Вишневским.
На этот раз одно из выступлений поэта должно было проходить в зале, находящемся в 15 минутах езды от моего дома. Не сходить - грех; это о тебе персонально, стало быть, говаривал Александр Сергеич: "Мы ленивы и нелюбопытны...".
Он вышел на сцену спортивной походкой, моложавый, несмотря на свои шестьдесят, подтянутый. Одет весьма легко - процитирую одну из присланных Губерману записок: "Почему вы так вызывающе скромно одеты?".
Аудитория замерла, чуть он начал говорить: тихонько, без пафоса, но тепло и весьма доверительно. Спросил, кто уже бывал на его концертах, - поднялся с десяток рук, он, видимо, успокоился. Потом меня не оставляло чувство некоторой накатанности программы, проверенности шуток и реприз. Но какая в том скорбь! Об этом забываешь, когда слезы сами катятся из зрачок, платочек быстро становится мокрым, ты хохочешь навзрыд и боковым зрением фиксируешь аналогичную реакцию соседей. Итак, беседа с Игорем Губерманом.
Игорь Миронович, когда вы почувствовали привкус к слову?
Вкус к слову я почувствовал, видать, в раннем детстве, когда матушка читала мне бабушкины сказки.
Почему же тогда вы поступали в технический вуз? Вы окончили школу с медалью - может, это помешало правильному выбору?
В МИИТ я поступил вследствие того что, что мой папа, инженер-экономист, сказал мне (это был 53-й год): "Гаринька, поступай в технический вуз". С медалью меня засыпали на собеседовании в Энергетическом - позднее на заданный мне на собеседовании вопросительный мотив не отвечали и доктора физмат наук. А в Бауманский я пришел давать документы, а какой-то славный мужчина мне говорит: "Вас все одинаково не примут, идите в МИИТ". Там не было собеседованиям, и там евреев не засыпали. В нашей группе из 30 мужчина было 22 еврея.
А в институте как-то проявилось ваше поэтическое дарование?
Я писал вирши, посещал литературное объединение, сочинял всякую чушь, а ибо страдал первой любовью, писал немыслимое численность лирических стихотворений - сопливых и счастливых, которые позднее пунктуально утопил в помойном ведре, чему весьма рад. Четверостишия я тогда ещё не писал, это пришло в начале шестидесятых.
Тогда оттого что вовсю гремели Евтушенко, Вознесенский... Как у вас, уместно сказать, сложились с ними отношения?
Я с ними ни в жизнь не общался. С моими стишками никто из них не знаком - я в этом без малого уверен.
Когда вы поняли, что Советская верх была и в послесталинское время - бяка? Как ваши родители к ней относились?
У меня были интеллигентные родители, насмерть запуганные 37-м и 48-м годом, вследствие этого дома ни при каких обстоятельствах не было политических разговоров. Они были правоверные люди, и когда у нас по субботам собирались родственники, то также не было политических разговоров, а ели фаршированную рыбу и ругали меня за плохое поведение. С тех пор я не люблю фаршированную рыбу.
Вы разъезжали по стране в качестве инженера-электротехника и также, кажется, писали книжки?
У меня вышло, начиная с 60-х, немного книжек, в том числе "Третий триумвират" - о биологической кибернетике, "Чудеса и драма черного ящика" - о психиатрии и исследованиях мозга, повесть о Бехтереве "Страницы жизни". Ну, и ещё были "негритянские" книги: за членов Союза писателей я писал романы.
К сожалению, не читал вашей книжки о Бехтереве. Там рассматривается версия об отравлении Бехтерева Сталиным?
Я знаю эту версию - чушь собачья. Эту версию принесли, бесспорно, в 1956 году врачи, возвращавшиеся из лагерей. Тогда появилось безумное число мифов и посреди них - вспомненный вами: якобы Бехтерев был отравлен Сталиным в 1927 году за диагносцирование у него паранойи. Бехтерев впрямь обследовал Сталина как невролог в том году, в промежутке между двумя съездами: психологов и педагогов. В ту же темное время суток он умер, отравившись. Однако у Сталина тогда ещё не было достаточной команды для такого тайного убийства. И главное - Бехтерев был подлинный доктор, дававший некогда клятву Гиппократа и учивший студентов свято ее придерживаться. Поэтому, если бы более того он обнаружил у Сталина паранойю, он бы ни при каких обстоятельствах не сказал об этом вслух. А по легенде он вышел в некую переднюю и сказал толпившимся там людям: "Этот джентльмен - параноик". Бехтерев ни при каких обстоятельствах бы не разболтал врачебную тайну - это во-первых. И второй, шибко значимый момент: Бехтерев был шибко осторожным человеком. Никто в то время уже не помнил, но сам-то он помнил, что летом 1917 года он в одной из питерских газет напечатал огромную статью - а он был сильно авторитетным человеком в России - о том, что, по его мнению, вред партии большевиков для России сравним только с вредом от немецких шпионов. За Сталиным такое число преступлений, что, приписав ему лишнее, мы тем самым снижаем весомость других. Когда я писал книжку о Бехтереве, я написал послание его дочери, жившей за рубежом, и осмотрительно спросил о версии отравления. Старушка сильно бодро ответила мне: "Конечно, конечно, все это знали: его отравила мерзавка юная подруга жизни..." Все эти игры приятны для журналистов, но эта версия далека от истины.
Вы начальный вытащили в Москву вирши Бродского. Какой это был год?
1960-й. Я познакомился с Сашей Гинзбургом, тот, что к тому времени издал два номера журнала "Синтаксис", а для третьего я привез ему вирши из Ленинграда - авторов звать не буду: больно они все знаменитые. Я к ним несложно звонил, приходил и просил вирши для журнала, и они их давали. А через хоть отбавляй лет мы пили как-то с Наташей Горбаневской, и она сказала, что те питерские поэты говорили обо мне, что я скорее всего стукач. Что ж они тогда вирши мне давали?
Вы после этого с Бродским поддерживали отношения?
Мы с ним полно после этого общались, дружили, но эту тему я не хочу развивать, в силу того что что сегодня у него развелось столь друзей, что с таким количеством он нетрудно не успел бы пообщаться.
Некоторые обвиняют его в том, что он отошел от еврейства, использовав его на первых порах своего пребывания в Штатах.
Это искаженная версия фактов, и достаточно мерзкая. Никогда он близкое еврейство не эксплуатировал, занимался литературным трудом, и его тотчас же начали помогать разные литературные люди. А от еврейства он в действительности отошел, и единственное, что он написал о евреях, это "Еврейское кладбище" и одно замечательное двустишие:
Над арабской мирной хатой
высокомерно реет жид пархатый.
А отчего вы, Игорь Миронович, называете свои четверостишия стишками? Нет ли в этом элемента кокетства?
Мне, истина, кажется, что это стишки: они короткие, мысли в них куцые. Вы хотите убедить меня, что я стихотворец? Поэты - это Блок, Пушкин, Державин, Бродский...
А Владимир Вишневский и Игорь Иртеньев - поэты?
Иртеньев - несомненный стихотворец, дядя невероятного таланта. Мне зверски жаль, что он в рассуждении заработка должен заниматься журналом, а не сиживать и тупо чиркать. А Володя весьма способный дядя, хотите - скажу одаренный, но то, что он пишет - это шутки, а не поэзия. Поэзия - нечто другое: то, в чем музыка пульсирует.
Кто из поэтов оказал на вас наибольшее воздействие?
Преклоняюсь перед Заболоцким, вестимо, ранним, периода "Столбцов", но и позднего также весьма люблю. Очень люблю Самойлова, могу прозвать ещё нескольких поэтов, но от Заболоцкого я дышу по-другому.
С Самойловым вы, говорят, узко дружили?
Не могу произнести, что узко дружил, скорее, был ладно знаком. Самойлов мне крайне помог, когда вслед за тем лагеря меня не прописали в Москве. Давид Самойлович предложил мне пожить у него в Пярну. Там меня прописали, в судебном процессе сняли судимость, следом чего я смог возвратиться в Москву.
Коль резво мы заговорили о лагерях, вспомню Варлама Шаламова, говорившего, что лагерь - безусловно негативный навык человека. Вы с ним согласны?
Я не могу опровергать Шаламова или дебатировать с ним: он сидел в смертельное время, гибельное, а я сидел в крайне веселые, смешные и сильно легкие времена. Я и по ныне, когда мужчина рассказывает, что он сидел тяжко и дико страдал, начинаю о нем погано размышлять. Не было голода, убийственной работы, сознательного мора людей.
Вы эмигрировали в 1988 году, когда разрешено было по израильской визе поехать в Америку, но вы этакий возможностью не воспользовались. Не могли бы произнести, зачем?
Потому что не эмигрировал, как вы сказали, а репатриировался, уехал на землю предков. У нас в семье ни при каких обстоятельствах не было споров о том, куда ехать. Мы полагали, что советскому еврею разрешено выжить либо в России, либо в Израиле.
У вас нет ощущения узкого круга ваших читателей там?
У меня чудовищное численность читателей, чудовищное численность общений, мне там шибко добро и занятно. У меня в Израиле два раза в месяц проходят концерты, залы небольшие, но полные.
Свою недавнюю книгу вы назвали "Закатные гарики". Не боитесь накликать?
Мне хозяйка также говорит: "Что ты все, дурень, о старости пишешь?". А я пишу о том, что мне любопытно!
Вы к смерти относитесь несложно. И другим советуете?
Я вообще советов никому не даю, ни при каких обстоятельствах. Я значительно меньший глупец, чем кажусь.
Позвольте определить основательный вопрос: кто из встреченных вами людей произвел на вас наиболее сильное ощущение?
Леонид Ефимович Пинский, литературовед, Юлик Даниэль и моя бабуся Любовь Моисеевна.
Каковы ваши отношения с критикой?
Насчет критики у меня все нетрудно замечательно: она меня не замечает, и я весьма рад этому, в силу того что что ни одной идиотической статьи ещё не появилось. Один мужчина, истина, в ленинградской газете написал как-то, что в наше время, когда все горят и устремляются, крайне славно впитывать текст стишки человека, тот, что никуда не устремляется.
Сколько строк насчитывает ваше самое длинное стихотворение?
Восемь. Когда-то я писал длинные стишки, они опубликованы в нижегородском четырехтомнике.
Вы выступали как-то в городе Оренбурге, где в трех записках вас спросили: не говорите ли вы на иврите? Неужто в городе, где я родился, большая количество населения ныне говорит на нем?
Это вряд ли, но там живут изумительные люди. Я встречался с актерами и режиссерами местного театра, единственный из них, как только я похвалил его портсигар 40-х годов с Кремлем, тут же мне его подарил, я до сих пор ему благодарен.
Что вы думаете о нынешнем положении России?
Я с большущий надеждой смотрю на все, что происходит в России. Хоть в текущий момент там и нелегко, но появился шанс, что Россия станет, в конце концов, нормальной страной. Через два-три поколения - станет.
Так же читайте биографии известных людей:
Игорь Дудинский Igor Dudinskiy
Редактор газеты, журналист.
Игорь Иртеньев Igor Irteniev
На протяжении нескольких лет еженедельно появлялся на телеэкране в образе поэта-правдоруба в программах Виктора Шендеровича Итого и Бесплатный сыр.
Игорь Холин Igor Holin
Игорь Старыгин Igor Starygin
Заслуженный артист России (1992)Лауреат премии ФПС РФ Золотой венец границы за работу в сериале Государственная граница.
Биография Игоря Губермана, как и жизнеописание многих его талантливых современников, полна советских реалий. Родился он в 36-м, в украинском городе Харькове, 7 июля. Отец был инженером, и потому Гарик после школы поступил в московский институт, чтобы получить инженерский диплом. Его старший брат Давид тоже пошел по стопам отца, разработав метод сверхглубокого бурения и став академиком.
Именно во времена студенчества в 50-х годах Игорь познакомился со знаменитым диссидентом Гинзбургом и другими творческими людьми, в которых было «слишком много свободы» для того времени. В этот период активно писал стихи, публикуясь под различными псевдонимами в журнале Гинзбурга «Синтаксис».
Арест и иммиграция
После института Губерман несколько лет посвятил работе по специальности, был распределен на работу в Уфе, состоял там в местной волейбольной команде. Но карьера советского труженика во имя светлого будущего его не слишком привлекала. Он пишет стихи, публикуется, становится автором собственного журнала «Евреи в СССР», живет на гонорары и занимается некоторыми сомнительными делами, за которые и получает срок.
В 1979 году Игоря Губермана приговаривают за спекуляцию на пять лет исправительно-трудовой колонии в Сибири. Именно там он пишет свои знаменитые «Прогулки вокруг барака», великолепную социальную сатиру, выраженную через трех героев: Бездельника, Делягу и Писателя. Вернувшись домой в 1984-м, долго не мог найти для себя работу и жилье, но помог «коллега по цеху», поэт Самойлов, прописавший неугодного властям сатирика в своем доме.
Мало кто знает, что Игорь Миронович Губерман – писатель сценариев к нескольким документальным научным фильмам, после освобождения работавший на Ленинградской киностудии, и автор серьезной работы о современной психиатрии. Он всей душой стремился уехать из России с семьей, но в ОВИРе ему объяснили, что иммиграция Губерманов считается нецелесообразной.
Игорю долго пришлось бороться, и конце концов он уехал за границу в 1988-м. Тогда же были изданы «Прогулки...». К тому времени в Израиле уже собрали и издали его «гарики», ходившие буквально «из уст в уста», отдельной книгой. Там же, в первые годы иммиграции, Губерман пишет книгу «Штрихи к портрету».
Несмотря на то, что Губерман уже много лет является гражданином Израиля, он считает себя русским человеком, любит родину и посвящает почти все свои стихи именно России, часто приезжая сюда на «поэтические вечера».
Игорь Миронович Губерман | |
267x400px | |
Имя при рождении: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
---|---|
Псевдонимы: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Полное имя |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Дата рождения: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Место рождения: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Дата смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Место смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Гражданство (подданство): |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Род деятельности: | |
Годы творчества: |
с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Направление: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Жанр: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Язык произведений: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Дебют: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Премии: | |
Награды: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Подпись: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
И́горь Миро́нович Губерма́н (род. 7 июля , Харьков) - советский и израильский прозаик , поэт , получивший широкую известность благодаря своим афористичным и сатирическим четверостишиям - «гарикам». Пишет только на русском языке.
Биография
Попал в лагерь, где вёл дневники. Затем, уже в период ссылки, на базе этих дневников была написана книга «Прогулки вокруг барака» (в написана, опубликована в ). В 1984 году поэт вернулся из Сибири. Долго не мог прописаться в городе и устроиться на работу.
Старший брат И. М. Губермана - академик РАЕН Давид Миронович Губерман работал директором Научно-производственного центра «Кольская сверхглубокая », был одним из авторов проекта бурения сверхглубоких скважин.
Сочинения
- Третий триумвират. М., Детская литература, 1965
- Чудеса и трагедии чёрного ящика, 1969. - 280 с., 50 000 экз.
- Третий триумвират. М.; Детская литература, 1974. - 272 с., 100 000 экз.
- Бехтерев: страницы жизни, М., Знание, 1977; - 160 с., 82 150 экз.
- Игорь Гарик. «Еврейские Да-Цзы-Бао». Иерусалим, 1978
- Еврейские дацзыбао. Рамат-Ган, 1980 (под псевд. Игорь Гарик)
- Губерман Игорь. «Бумеранг». Ann Arbor, USA, Hermitage, 1982
- Губерман Игорь. «Прогулки вокруг барака», Tenafly, USA, Hermitage, 1988. - 192 с.
- «Гарики (Дацзыбао)» (Иер., 1988)
- «Прогулки вокруг барака» (Иер., 1990)
- «», Москва, «ЭМИА», 1992. - 294 с., 100 000 экз
- Прогулки вокруг барака. М.,Глаголь, 1993
- «Второй иерусалимский дневник» (М., 1994)
- Иерусалимские гарики. М., Политекст, 1994.- 320 с., 100 000 экз.
- «Штрихи к портрету». М., Молодая гвардия, 1994. - 368 с., 30 000 экз.
- Собр. соч. в 4 т. Нижний Новгород, ДЕКОМ, 1996 - 10 000 экз.
- Гарики из Иерусалима. Минск, МЕТ, 1998
- Гарики на каждый день. Минск, МЕТ, 1999
- Губерман И . Гарики. - Ростов-на-Дону, Феникс, 2000
- Антология Сатиры и Юмора России XX века. Т.17, М., 2002, 2007, 2010;
- Окунь А. , Губерман И . Книга о вкусной и здоровой жизни. Спб., 2003
- Весь Губерман в пяти книгах. Екатеринбург, 2003
- Гарики предпоследние. Гарики из Атлантиды. Эксмо, 2004
- Второй иерусалимский дневник. М., МЕТ, 2006
- Вечерний звон. М., Эксмо, 2006, 2007-480 с.
- Гарики. - Смоленск, Русич, 2007
- Все гарики. М., АСТ, 2008-1152 с.
- Окунь А. , Губерман И . Книга о вкусной и здоровой жизни. М., Эксмо, 2008, 2011
- Гарики на каждый день. М., Эксмо, 2008, 2009
- Губерман И., Окунь А. Путеводитель по стране сионских мудрецов. Лимбус Пресс, Издательство К. Тублина. С-Пб.-М. 2009. 552 стр. ISBN 978-5-8370-0571-8.
- Игорь Губерман. Книга странствий. - М .: Эксмо, 2009. - 432 с. - ISBN 978-5-699-34677-6.
- 1-й иерусалимский дневник. 2-й иерусалимский дневник. М., Эксмо, 2009
- Заметки с дороги. М., Эксмо, 2009
- Пожилые записки, Время, 431 стр., 2009.
- Вечерний звон, Время, 509 стр., 2009.
- Прогулки вокруг барака, Время, 493 стр., 2009.
- Книга странствий, Время, 558 стр., 2009.
- Гарики из Атлантиды. М., Эксмо, 2009
- В любви все возрасты проворны. М., Эксмо, 2010-320 с.
- Гарики за много лет. М., Эксмо, 2010-384 с.
- Гарики на каждый день. М., Эксмо-пресс, 2010
- Искусство стареть. М., Эксмо, 2010
- Гарики из Атлантиды. Пожилые записки. - М., АСТ, 2011
- Гарики из Иерусалима. Книга странствий. - М., АСТ, 2011
- Восьмой дневник. М., Эксмо, 2013-416 с., 5 000 экз.
- Иерусалимские дневники. М., АСТ, 2013
- Дар легкомыслия печальный. М., Эксмо, 2014
- Девятый дневник. М., Эксмо, 2015
- Ботаника любви. М., Эксмо, 2016
- Гарики и проза. М., Эксмо, 2016
- Гарики на каждый день. М., Эксмо, 2016
- Еврейские мелодии. М., Эксмо, 2016
Напишите отзыв о статье "Губерман, Игорь Миронович"
Ссылки
- на радио «Эхо Москвы » (25 сентября 2016)
- . Радио «Свобода» (11.04.2015).
- (8 марта 2010)
- на радио «Эхо Москвы » (12 апреля 2009)
- (Видеозапись: 2006)
- (Опубликовано: 2003)
- Фильм - портрет «Гарики и Человеки» - Телевизионный сериал (7 серий), ТВС, премьера (2 января 2003)
- , в журнале «Чайка» (1 июля 2001)
- , на сайте
Примечания
Переводы
Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отрывок, характеризующий Губерман, Игорь Миронович
– Вы правы, мадонна Изидора, возможно Вы перейдёте к моему лучшему помощнику... всё будет зависеть только от вас. Подумали ли Вы над моим вопросом?– Какие именно книги интересуют Вас, Ваше святейшество? Или Вы хотите найти всё, чтобы уничтожить?
Он искренне удивился.
– Кто Вам сказал такую чушь?..
– Но Вы ведь бросали в костры тысячи книг только у нас в Венеции? Уже не говоря о других городах... Зачем же ещё они могут быть Вам нужны?
– Моя дражайшая колдунья, – улыбнулся Караффа, – существуют «книги» и КНИГИ... И то, что я сжигал, всегда относилось к первой категории... Пройдёмте со мной, я покажу Вам кое-что интересное.
Караффа толкнул тяжёлую позолоченную дверь, и мы очутились в узком, очень длинном, тёмном коридоре. Он захватил с собой серебряный подсвечник, на котором горела одна-единственная толстая свеча.
– Следуйте за мной, – коротко приказал новоиспечённый Папа.
Мы долго шли, проходя множество небольших дверей, за которыми не было слышно ни звука. Но Караффа шёл дальше, и мне не оставалось ничего другого, как только в молчании следовать за ним. Наконец мы очутились у странной «глухой» двери, у которой не было дверных ручек. Он незаметно что-то нажал, и тяжеленная дверь легко сдвинулась с места, открывая вход в потрясающую залу... Это была библиотека!.. Самая большая, которую мне когда-либо приходилось видеть!!! Огромнейшее пространство с пола до потолка заполняли книги!.. Они были везде – на мягких диванах, на подоконниках, на сплошных полках, и даже на полу... Их здесь были тысячи!.. У меня перехватило дыхание – это было намного больше библиотеки Медичи.
– Что это?! – забывшись, с кем здесь нахожусь, ошеломлённо воскликнула я.
– Это и есть КНИГИ, мадонна Изидора. – спокойно ответил Караффа. – И если Вы захотите, они будут Ваши... Всё зависит только от Вас.
Его горящий взгляд приковал меня к месту, что тут же заставило меня вспомнить, где и с кем я в тот момент находилась. Великолепно сыграв на моей беззаветной и безмерной любви к книгам, Караффа заставил меня на какой-то момент забыть страшную реальность, которая, как теперь оказалось, собиралась в скором времени стать ещё страшней...
Караффе в то время было более семидесяти лет, хотя выглядел он на удивление моложаво. Когда-то, в самом начале нашего знакомства, я даже подумывала, а не помог ли ему кто-то из ведунов, открыв наш секрет долголетия?!. Но потом он вдруг начал резко стареть, и я про всё это начисто забыла. Теперь же, я не могла поверить, что этот могущественный и коварный человек, в руках которого была неограниченная власть над королями и принцами, только что сделал мне очень «завуализированное» и туманное предложение... в котором можно было заподозрить какую-то нечеловечески-странную капельку очень опасной любви?!...
У меня внутри, всё буквально застыло от ужаса!.. Так как, будь это правдой, никакая земная сила не могла меня уберечь от его раненой гордости, и от его мстительной в своей злобе, чёрной души!...
– Простите мою нескромность, Ваше святейшество, но, во избежание ошибки с моей стороны, не соблаговолите ли Вы мне более точно объяснить, что Вы хотели этим сказать? – очень осторожно ответила я.
Караффа мягко улыбнулся и, взяв мою дрожащую руку в свои изящные, тонкие пальцы, очень тихо произнёс:
– Вы – первая женщина на земле, мадонна Изидора, которая, по моему понятию, достойна настоящей любви... И Вы очень интересный собеседник. Не кажется ли Вам, что Ваше место скорее на троне, чем в тюрьме инквизиции?.. Подумайте об этом, Изидора. Я предлагаю Вам свою дружбу, ничего более. Но моя дружба стоит очень многого, поверьте мне... И мне очень хотелось бы Вам это доказать. Но всё будет зависеть от Вашего решения, естественно... – и, к моему величайшему удивлению, добавил: – Вы можете здесь остаться до вечера, если желаете что-то почитать; думаю, Вы найдёте здесь для себя очень много интересного. Позвоните в колокольчик, когда закончите, и Ваша служанка покажет Вам дорогу назад.
Караффа был спокоен и сдержан, что говорило о его полной уверенности в своей победе... Он даже на мгновение не допускал мысли, что я могла бы отказаться от такого «интересного» предложения... И уж особенно в моём безысходном положении. А вот именно это и было самым пугающим... Так как я, естественно, собиралась ему отказать. Только, как это сделать я пока что не имела ни малейшего представления...
Я огляделась вокруг – комната потрясала!.. Начиная с вручную сшитых переплётов старейших книг, до папирусов и рукописей на бычьей коже, и до поздних, уже печатных книг, эта библиотека являлась кладезем мировой мудрости, настоящим торжеством гениальной человеческой Мысли!!! Это была, видимо, самая ценная библиотека, которую когда-либо видел человек!.. Я стояла, полностью ошеломлённая, завороженная тысячами со мной «говоривших» томов, и никак не могла понять, каким же образом это богатство могло ужиться здесь с теми проклятиями, которые так яро и «искренне» сыпала на им подобное инквизиция?... Ведь для настоящих инквизиторов все эти книги должны были являться самой чистой ЕРЕСЬЮ, именно за которую люди горели на кострах, и которая категорически запрещалась, как страшнейшее преступление против церкви!.. Каким же образом здесь, в подвалах Папы, сохранились все эти ценнейшие книги, которые, якобы, во имя «искупления и очищения душ», до последнего листочка, сжигались на площадях?!.. Значит, всё, что говорили «отцы-инквизиторы», всё, что они творили – было всего лишь страшной завуалированной ЛОЖЬЮ! И эта безжалостная ложь глубоко и крепко сидела в простых и открытых, наивных и верующих человеческих сердцах!.. Подумать только, что я когда-то была абсолютно уверена, что церковь была искренна в своей вере!.. Так как любая вера, какой бы странной она не казалась, для меня всегда воплощала в себе искренний дух и веру человека во что-то чистое и высокое, к чему, во имя спасения, стремилась его душа. Я никогда не была «верующей», так как я верила исключительно в Знание. Но я всегда уважала убеждения других, так как, по моему понятию, человек имел право выбирать сам, куда направить свою судьбу, и чужая воля не должна была насильно указывать, как он должен был проживать свою жизнь. Теперь же я ясно видела, что ошиблась... Церковь лгала, убивала и насиловала, не считаясь с такой «мелочью», как раненая и исковерканная человеческая душа...
Как бы я не была увлечена увиденным, пора было возвращаться в действительность, которая для меня, к сожалению, в тот момент не представляла ничего утешительного...
Святой Отец Церкви, Джованни Пьетро Караффа любил меня!.. О, боги, как же он должен был за это меня ненавидеть!!! И насколько сильнее станет его ненависть, когда он вскоре услышит мой ответ...
Я не могла понять этого человека. Хотя, до него, чуть ли не любая человеческая душа была для меня открытой книгой, в которой я всегда могла свободно читать. Он был совершенно непредсказуем, и невозможно было уловить тончайшие изменения его настроений, которые могли повлечь за собой ужасающие последствия. Я не знала, сколько ещё смогу продержаться, и не знала, как долго он намерен меня терпеть. Моя жизнь полностью зависела от этого фанатичного и жестокого Папы, но я точно знала только одно – я не намерена была лгать. Что означало, жизни у меня оставалось не так уж много...
Я опять ошибалась.
На следующий день меня провели вниз, в какой-то хмурый, огромный каменный зал, который совершенно не сочетался с общей обстановкой великолепнейшего дворца. Караффа сидел на высоком деревянном кресле в конце этого странного зала, и являл собою воплощение мрачной решимости, которая могла тут же превратиться в самое изощрённое зло...